Сегодня с нами произошла оказия: мы выехали погулять по кварталу Робетсо, — это недалеко от парка Пуртолес. Обязательно в отдельном посте расскажу вкратце, чем славится каждый квартал Страсбурга, но сегодня суть не в месте, а в ситуации и человеческом факторе.

Итак, гуляли мы довольно долго: побродили по маленьким улочкам, любуясь буйством весеннего цветения, ароматов цветов, травы и деревьев. Открыли для себя новый вид дерева с необычными цветами (оказалось, это разновидность магнолии), дошли даже до начала парка Робетсо, но разумно повернули назад: было уже за полдень и голод начал подавать первые позывы.

• 

• 

• 

Возвращаясь навстречу машине, мы стали обсуждать, что будем есть на обед и тут, бам! Сзади в икры Франсуа произошел сильный удар. Это мальчик-велосипедист не справился с управлением и врезался в моего мужа. Мальчонка азиатской внешности был перепуган, ему было-то не более шести лет. Подоспели его папа и мама, тоже на велосипедах, видимо у них была совместная вылазка на природу (ведь мы были еще недалеко от парка). Скорее всего вьетнамцы, но на 100% я не уверена, — не слишком различаю тонкости азиатской части населения.

Ситуация, казалось бы, банальная, со всеми бывает. Но, учитывая, что это ребенок, который сам до слез был перепуган происшедшим, ведь не специально же, меня удивила первая реакция Франсуа. На повышенном тоне он выдал ребенку, который попросил извинения дрожащим голосом.

— Ты потерял голову? (или: ты не дружишь с головой,- что-то в таком роде).

Папа малыша был в молчаливом ступоре от аварии, мама извинялась, причем не так, как француженки: громко, тараторя слова, а именно, как принято у них: вполголоса, не зная, куда деть себя от стыда. Я повторяла:

— Все в порядке, все хорошо, – ребенку, маме и даже папе. И ничего, что у Франсуа на обеих икрах были ссадины, проступившие кровью, — ведь малыш еще, может не осилил все тонкости управления велосипедом.

— Ведь это не страшно, — тихо сказала я мужу. – Все хорошо ведь. Он извинился.

Меня удивило, что он сразу не сказал пацану: -Все нормально, чувак, бывает, будь осторожнее. – Подбодрил бы как-то, ведь у того стояли слезы в его милых узких глазенках.

— Может хорошо, но мне  больно сейчас и идет кровь.

Вьетнамцы перебросились между собой несколькими фразами на их языке, что-то сказали ребенку. Мальчик снова извинился, но Франсуа упорно молчал в ответ и оттирал кровь с ноги. Может здесь так принято, своеобразный метод подачи урока, жизненного опыта? Не знаю, но мне было очень неловко, неприятно от его упрямства.

Я ободрила мальчика, как могла. Тот пытался объяснить, что сам не понимает, как тормозное управление не сработало. Его родители предложили поехать к ним, чтобы обработать ссадины.

— Нет, спасибо, наша машина рядом, — наконец зазвучал голос Франсуа. – Почему ты не повернул руль влево, ведь было же много места на дороге? –обратился он к мальчику.

Тот дрожащим от волнения голосом снова начал объяснять, что не знает, почему так вышло. Причем его испуганные глаза с волнением смотрели на саднящие кровью ноги моего мужа. Папа- вьетнамец начал объяснять что-то сыну о вождении, потом о ситуации, потом намекнул, что…

— я очень сожалею, — снова сказал малыш. – Я прошу прощения.

Франсуа нехотя (ах, я была в шоке!) ответил, что все в порядке, что нет причин для беспокойства, но надо быть внимательным на дороге. Мы уже начали отходить, как мальчонка протянул ему что-то в руке: это был маленький коричневый камешек, ну знаете, у каждого малыша есть свои «сокровища».

— Это очень любезно с твоей стороны, — прохладно сказал мой раненый муж. Он не понимал, КАКОВА ценность этого искреннего подарка от чистой детской души!!! У меня даже слезы навернулись.

Вьетнамская семья еще раз извинилась. Мы пошли своим путем, они – своим. И буквально через 10 минут я почувствовала, где-то совсем недалеко, метров 200 не больше этот малыш рыдает во весь голос, пытаясь объяснить родителям, что не виноват в происшедшем. Я практически слышала его плач, не ушами, но нутром, которое содрогалось от шока ребенка.

Я впервые увидела Франсуа настолько недружелюбным, почти злым, учитывая, что это ребенок. В процессе дня я мысленно несколько раз поблагодарила Вселенную за то, что у него хватило благоразумия больше не вспоминать этот инцидент, возможно ему тоже было неловко за свою реакцию. А мораль сей истории такова: «Обиженные — обижают, а счастливые – несут радость». Я знаю, что Франсуа пришлось много страдать из-за его уникальности, что в нем хранится очень много боли, поэтому частично я его поняла. Жаль только, что глубины опыта он из этой истории не вынес (мне так показалось). Значит мой муж – такой же ребенок, как этот азиатский мальчик…