Позавчера умерла Шарлотта, моя французская свекровь. Ей было 76 с половиной лет, и если учесть то, что у нее был рак —  немногие и до такого не доживают, не так ли?

Помните, я рассказывала о своем впечатлении от ее слов, сказанных в день нашего бракосочетания с Франсуа, — они навсегда останутся одним из самых сильных впечатлений от моей французской свекрови. Знаете, вот подумала: с первым мужем я прожила десять лет, украинскую свекровь видела не реже 4 раз в неделю, первый год после брака прожили вместе, много воспоминаний,  но когда я узнаю о ее смерти, то не буду так грустить, как сейчас. Жестоко звучит? Как есть, не обессудьте, — возможно время стирает эмоции, возможно что-то другое. Нет, моя первая свекровь неплохая женщина, и спустя много лет после развода, я ее куда лучше понимаю, но ведь речь не о ней сейчас, верно?

Ma belle-mère française

А ведь как звучит- ма белль-мер! В дословном переводе belle – это красивая, mère – мать, но в целом это – свекровь (причем тещу называют также). Когда мы с ней познакомились, я решила, что как-нибудь, когда мы познакомимся ближе, я обязательно напишу большую статью о ней, так как она великолепно расписывала фарфор – меня сразили ее работы! И вот я все откладывала, потом она заболела, потом Ковид, потом снова ее болезнь, химиотерапия, операции и вот… ее больше нет.

И я горько сожалею о том, что не расспросила ее раньше обо всем том, что меня так интересует о ней, о ее удивительном хобби, о жизни, о том, как это – иметь такого сына, как Франсуа, как ей удавалось хранить настолько активный образ жизни? Ведь если день без выхода из дома – это потерянный день для нее, — и это не за хлебушком в булочную на углу.

Она – из l’orphelinat – детдомовская. От родителей – только имена в свидетельстве о рождении, фото отца и две тети, жившие в шахтерском поселке в Нормандии, с которыми  контактировала редко. Может поэтому ей так истово хотелось быть везде и всюду – так как в детдоме ничего особенного не увидишь. И вышла она замуж, не раздумывая, за красавца-учителя, который был старше ее на 13 лет.

Путешествовала очень много, — я наверно столько и разнообразно не смогу: все страны Шенгена, США два раза, Египет, Турция, Россия, Дубай – это то, что я знаю, но думаю, список более обширный. Не считая мелких поездок по Франции для визитов к друзьям. И сквозь многие годы она пронесла свою главную страсть: роспись по фарфору.

 La peintre sur porcelaine  

Когда я впервые гостила у Франсуа, то обратила внимание на полочку над плазмой, на которой стояли пять декоративных ваз разной формы. И как-то в разговоре он обмолвился, что это его мать рисует. Я тогда была шокирована, — ведь работы были действительно тонко выполнены, высокий уровень рисунка!

• 

• 

• 

• 

А когда много позже мы были у нее, и я восторженно рассматривала ее работы, Шарлотта мне показала небольшую тарелку, сказав, что это ранняя ее работа, а вообще предпочитает она другой стиль, более модерн, больше абстракции. Чтобы вы понимал: ее любимый художник – Кандинский.

Вообще во многом проявлялся ее необычный вкус: она носила странные (как на мой вкус) кольца, не любила тарелки, расписанные цветочками, так обожаемые многими, в картинах и зарисовках карандашом в ее квартире, в том, что никогда не заморачивалась, что приготовить сыну, забежавшему ее проведать: — пицца из холодильника вполне сойдет. Впрочем, такие большинство французских мам-бабушек.

А вот когда на Рождество, когда мы приходили к ней в католический Сочельник, она готовила все по-праздничному: скатерть с декоративными штучками, расставленными на столе, куча приборов, свечи, порядок блюд, — обязательно несколько вегетарианских для новой belle-fille.

Между нами всегда была неловкость от недостаточного уровня моего знания французского, — Шарлотта любила поговорить, но я больше слушала, чем что-то монологово рассказывала. Но при этом (мне по секрету муж сказал), что его мать была восторженно впечатлена моим бесстрашием по поводу международного брака, сменой страны, моей профессии и владения  моим телом, моим увлечением рукоделием – а ведь она тоже умела шить и вязать спицами, пусть и простые вещи. А еще тем, что я выбрала ее сына – таким, какой он есть, — а ведь не многие бы смогли. Я видела благодарность в ее глазах. Я чувствовала это в каждом ее поступке.

И когда мы поняли, что вариант один, когда врачи запретили посещение из-за боязни Ковида (будь он проклят), — я не могла сказать Шарлотте последнее Au revoir вживую. Пришлось записать видео, которое Франсуа ей показал в больнице, мучительно страдая от безысходности потери, ведь его отец умер 18 лет назад, и тоже от рака). В пследние дни моя свекровь почти неделю пробыла без сознания, только недолго приходя в себя, и позавчера не проснулась.

Au revoir Charlotte, ma belle-mère française. Je n’ai pas un seul mauvais souvenir de toi — c’est inhabituel d’en être conscient.